——
Pskov One Love

— Наше общество больно!
— История во Пскове вскрыла язвы…
— Мы все, всей страной, должны то-то и то-то, чтоб больше такое никогда!
— Здесь, конечно, в первую очередь ответственность родителей.
— Надо как следует разобраться в работе силовых органов.
— Наших детей необходимо огородить!
— Я как мать не понимаю…
— Этот интернет…
— А вот здесь очень чётко видно, как они стреляют туда-то, статья такая-то.

И прочую скучную чушь в стиле ток-шоу Андрея Малахова начнут сейчас верещать кто во что горазд. В том числе по ТВ, если только не будет команды на ТВ тему замять. Пока вроде нет.

Они абсолютно божественны. Полтора, почти два часа видео, вызывающего чистый восторг. Два человека, которые, если судить по чисто внешним признакам, не бросили вызов, не пошли на шаг отчаяния, не обнажили никакие язвы и никому, никому, никому ничего не демонстрируют, кроме друг друга.

Они с самого начала всё решили и с самого начала знали, чем всё должно кончиться. Их могли оставить в живых опытные психологи-переговорщики, но вообще шансов было мало. Да и зачем. С точки зрения абстрактного гуманизма, им лучше было отсидеть по 10–15 лет (минус всё это УДО-мудо), выйти и начать порядочную жизнь. Вышли бы далеко не старыми, да и сидели бы относительно хорошо. Шмалять по ментам это не смачно живодёрствовать на камеру с улыбочками: закотировали бы, пожалуй, и на малолетке.

Но с точки зрения живой мистики жизни их Поступок превратился бы в «жил грешно», а послетюремная биография со значительной долей вероятности привела бы к «помер смешно». Они предпочли наоборот — прожив достойно, умереть трагически. Смерть — не отдельное событие, а часть жизни человека, её финал, — и с этой точки зрения ребята сделали всё правильно. Во всяком случае после того, как совершили первый выстрел в сторону полицейского уазика.

Сильные, смелые молодые люди с непоказным фатализмом, как бы между делом, лениво куражились с полным осознанием того, что дожить до вечера, а тем более пойти в тюрьму и пожить там ещё дольше они вовсе даже не собираются. До той степени, что раздумья над альтернативным развитием событий и отыгрышем назад проскальзывают лишь пару-тройку раз, занимают в общей сложности минуту экранного времени и оканчиваются ничем.

Это не угрюмые «Приморские партизаны» с потухшими глазами и нелепыми политическими заявлениями, сидящие в трусах в сточной канаве и косплеящие муджахидов. И это не балашихинские дурочки, прыгающие с крыши, взявшись за руки, не вполне понимая мотивацию собственного поступка. Экзистенциальный выбор псковских героев нельзя назвать страшным или трагическим — настолько он нравится им самим. И главное — это действительно выбор, абсолютно сознательный и совершенно чётко мотивированный.

— Пацан, смотри, видишь бобик ментовской. Хочешь шмальну?

Они не дети — дети не умеют совершать суицид, а перед нами в опосредованной форме именно он. В известном смысле взрослый человек — это человек, способный на самоубийство. У ребёнка для этого не хватает мотиваций, он ещё недостаточно личностно развит, чтобы они у него появились. Комментаторы напирают на конфликты героев с родителями и отчимом, на побои с его стороны, но много вы знаете восьмилетних людей, которые покончили с собой? А ведь в этом возрасте точно так же есть и непонимание родителей, и домашнее насилие, и всё остальное. Но мысль застрелиться — даже на уровне «ну убьют, ну и пускай, я к этому готов» — просто не может прийти ребёнку в голову. Он живёт другими проблемами, и без взрослых он эти проблемы решить не может. И вообще не выживет. Взрослый — тот, у кого взрослые проблемы, и он их решает сам. Может, чужими руками, но тогда при помощи манипуляций (от давления на жалость до банального соблазнения). Но сам и сознательно. Если решить не может и жить с этим не согласен — стреляется.

Да и какое тут по российским меркам домашнее насилие. Только совсем комнатным людям истории про случайно порезанные руки и полуслучайный выстрел из «воздушки» в целлюлитную лапу куражащейся мамаши кажутся чем-то вопиющим. Травматолог Василеостровского района каждый день видит таких людей и такие случаи. И на видео — вовсе не затюканные несчастные плаксы из историй про злых мачех, а люди, которые сами кого хочешь затюкают. Так, что менты, здоровые мужики, спрятались от них куда-то далеко за угол и не смогли провести даже первичные переговоры, споткнувшись о собственную тупость и задвигая нечеловеческий бред. «Если я подойду — отпустишь Катю?» ИДИОТ.
— Выходи!
— Сам выходи! Давай на цу-е-фа! Выиграешь — выйду!

Собственно, там ведь, в этом доме у отчима, вообще фотография с Владимиром Владимировичем. Не премиум-доступ к телу, но мужик из какого-то спецназа то ли ФСБ, то ГРУ. И, кстати, падчерица на это никак не напирает в том смысле, что ей теперь за содеянное ничего не будет. Ей вообще фиолетова вся эта убогая реальность Псковской области и Российской Федерации. До того, что никаких хотя бы близко «политических» заявлений не делается на протяжении всех двух часов.
Других заявлений не делается тоже. Люди принимают решение сегодня умереть, а дальше просто смотрят, что будет и как это произойдёт. Без всякой патетики, отстранённо, на голых понтах, не кривляясь и не изображая из себя невесть каких героев, а из своей истории — неслыханную трагедию. Это видно: за все два часа нет никакого пафоса и почти никакого наигрыша, всё в лучшем смысле прозаично. «Так, мол, и так». Осталось жить часа два, может три, «Соболь» уже в пути. Что делать? С точки зрения обывательских штампов — писать длинное послание потомкам, произносить пылкие признания в любви, вспоминать предыдущую жизнь на ускоренной перемотке, метаться из угла в угол. Что в реальности? Ничего. «Почему бы не прострелить из дробовика телевизор?»

— Самое обидное, что родители потом будут свою версию рассказывать. Типа, «всё же хорошо было».

И именно эта прозаичность поэтизирует историю. Дает ей еще одно измерение, не из серии показательных подростковых суицидов в стиле «мир меня не понимает». Все разговоры псковских подростков, из которых сейчас кто во что горазд делает глубокомысленные выводы — это банальный small talk. Всё что они говорят, как нарочно не имеет никакого значения. Это типовая болтовня двух старшеклассников. В ней нет ничего «предсуицидного».

Контрапункт в виде абсолютной будничности разговора и экстремальности самой ситуации и создаёт самый мощный эффект от видео. Это чистая эстетика. Неосознанно творимая двумя трогательно влюблёнными и трогательно юными людьми красота. Осознанно выбранный финал своей недолгой и прекрасной жизни, проживаемый не по-голливудски особенно, а просто так же, как вся предыдущая. Или хотя бы так же, как те прекрасные три дня, которые они провели наедине в этом загородном доме. Ничего не меняется, и ничего не надо менять: приедет спецназ и нас убьют.

Сорокалетние в такой истории — тем более с таким финалом — смотрелись бы ничтожествами. Когда героям по пятнадцать — ничтожествами смотрятся все остальные.
Притом что перед нами нет никакого конфликта поколений. Родители «не понимают» героев не из-за возраста или устаревших представлений о жизни: речь об «использовании служебного положения». Унижение и помыкание со стороны покровителей, от которых зависишь: проблема, которая встречается во взрослом мире в самых различных формах — от домогательств начальства до шантажа со стороны стервозной и разлюбившей жены. «Дети» даже не говорят в стиле «мы уже взрослые»: наоборот, кокетливо самопрезентуются детьми. Хотя по уровню мышления, осознания реальности, да и просто разговора это абсолютно выросшие и совершенно социализированные люди.

Или вот перископ-трансляция. Тоже ерунда. Уже начались заходы в стиле «заберите от детей интернет»: мол, они всё это сделали, чтобы набрать классы. Это логика кретинов. Перископ-трансляция — обыденность. Можно включить — ну и чего бы не включить. Для собирания классов героиня, как ей кто-то и советовал в комментариях, действительно начала бы, например, раздеваться, а герой бы кривлялся, пытался острить, выражаться афоризмами и проворачивать прочие штуки для привлечения внимания в стиле провинциальных конферансье.

Но ничего этого нет, перископ идёт как бы фоном, между делом, просто в качестве стандартного элемента современной жизни. «Мы тут по ментовской машине стреляем — глупо же не включить перископ». Глупо — вот и включили. Не нужны им были никакие лайки, классы, репосты и мировая известность: они про неё наоборот говорят с лёгким презрением. Зрителей немного, но это их почти не расстраивает.

— Мы взломали сейф вот этим ножичком, а там сюрприз.
Я не считаю, что погибшие герои заслуживают жалости — это низвело бы их до состояния бессознательных болванов, совершивших по своей тупости что-то плохое. Мне кажется, это убогая трактовка случившегося: они поняли, на что идут, понимали ответственность и получили финал, который подсознательно желали. Так говорить жестоко, бесчеловечно и ужасно, но так есть. Чем жалеть, я бы восхитился тем мужеством, с которым они принимали — хотя бы по их мнению — неизбежное. Во всяком случае это было бы к ним как минимум уважительнее, а к тем людям, которые до этой ситуации их довели — напротив, гораздо презрительней.

Никакие язвы эта история не вскрыла, она могла случиться везде, в любой стране, в любой политической ситуации. Никакой болезни общества тут нет: наоборот, наличие таких людей — признак его глубокого здоровья. Умственные старикашки ворчат-бурчат: то-сё, испортили жизнь, глупость, зачем, можно было по-хорошему. А то они без тебя, такого умного, не знали, на что идут и что можно по-хорошему. А то не понимали, что впереди столько всего, а они сейчас переступают черту, за которой смерть. А то не осознавали, что по чужим стёклам стрелять нехорошо. А то не знают, что в иных семьях с домашним насилием бывает похуже, и сильно похуже. Обопьются своего Ред Лейбла и расстраивают добропорядочных обывателей — не дети, а наказание.

Не дети. И не наказание. Загляденье. Дьявольски прекрасные люди, сделавшие дьявольски прекрасный выбор. Прекрасный уже тем, что он был сделан и доведён до конца с такой степенью личного достоинства, которая в каком-то плане даже наполняет смыслом и содержанием жизнь целого поколения нынешних старшеклассников. Вы ждали, что это чёрт знает кто в узких штанах — а чёрт знает кем оказались сами. И теперь бурчите свои благоглупости о том, как надо жить, на фоне лучшей документалки 2016 года. Думали, что погибать молодёжь должна в Донбассе или Сирии — а вы её будете деланно жалеть, самопрезентуясь сердобольными: «Ох, как жалко-то, такой молоденькый, ну как же ж так то». А люди взяли и сами погибли так, что теперь и не поспекулировать. Рот бы прикрыть, да посидеть, подумать.

Потому что видно, что хорошие в этой истории — Денис и Катя. А все остальные уже не очень.

Пухом вам земля!
——